Знакомство с героем этого рассказа состоялось в дни празднования 45-й годовщины Великой Победы в далеком теперь уже девяностом. По сложившейся традиции в Успенском районе и в те годы в течение двух дней проводился целый ряд мероприятий - от театрализованного представления до фейерверка и конных скачек. На одной из полянок в парке райцентра собрались 9 мая любители народной песни, гармонисты, гитаристы, балалаечники - все, кого объединила программа «Играй, гармонь солдатская». Как и на всех мероприятиях праздничных дней, зрители с особым восторгом и благодарностью встречали участников Великой Отечественной. На эту встречу фронтовики пришли и приехали с боевыми подругами - голосистыми гармошками. Одним из самых ярких музыкантов, в руках которого простенькая гармошка смеялась, плакала и пела, был Дмитрий Варфоломеевич Демьяненко. Хорош был и сам боевой музыкант: высокий, не потерявший с годами былую выправку. Строгий синий костюм с цепочкой наград на груди. Седые волосы и пронзительно ясные глаза… В сорок третьем, когда освободившие район войска Советской армии набирали пополнение, он мог бы и не попасть на фронт. Дмитрию в том студеном феврале не было и восемнадцати. Но ушла на фронт старшая сестра Елена. А он что - должен дожидаться «призывных» девятнадцати? Благо, рост позволил сойти и за старшего. А в окопах метрики не спрашивают… Было это 5 февраля. Азовские плавни стали для юного солдата и местом боевого крещения, и началом пути через ад. Начав отсчет боев в качестве стрелка второй гвардейской стрелковой дивизии, солдат Демьяненко вскоре был переведен в минометные войска, став одним из номеров расчета 82-миллиметрового миномета. Двадцать пятого мая, отметив минометной атакой свое восемнадцатилетие, юный боец мечтал дойти до Берлина, а двадцать шестого все было кончено. Ослепительная вспышка, чернота беспамятства - и чужая речь над головой: «Шнель, русиш швайн!» Колонну пленных погрузили в теплушки. Небо солдат Демьяненко увидел только на станции Шталах в Германии, на подъезде к лагерю №326. - Представляешь, самое обидное и мерзкое было в том лагере не рабский труд в каменоломнях, не голод и болезни. Охраняли тот лагерь под руководством горстки гестаповцев свои - русские мерзавцы, нацепившие красные шапки полицаев. По жестокости не многие фашисты могли равняться с этой нечистью… В начале сорок пятого семнадцать «доходяг», в числе которых оказался Дмитрий, вывели за ворота лагеря. До этого, когда выводили такие группы «бесполезных для Германии» пленных, спустя немного времени слышались отзвуки автоматных очередей… Их группу выкупил немецкий бауэр. В качестве рабочего скота забрал на свою ферму в Харин-Хаузене. Хозяйственный немец, при всей своей рачительности, не дал умереть с голоду ни одному рабу. В первые же послевоенные дни всех до единого передал новым властям. Те переправили их через Эльбу в расположение советских войск. Далее - проверка особого отдела. Вывод: невиновен; направить для дальнейшего прохождения службы в войска МВД. Около восьми лет он трудился в составе строительного батальона в Москве. Строил Университет на Ленинских горах, гостиницы и банки. Потом охранял эти объекты. Возводил шлюзы на Московском канале. Из освоенных строительных специальностей больше всего пришлась по душе профессия плотника. В те первые послевоенные годы на одну из первых зарплат и купил Дмитрий свою гармошку. Там же, в Москве, освоил потихоньку технику исполнения. В пятьдесят третьем - долгожданная демобилизация. Работа в колхозе, затем в ДРСУ (ныне ДСУ-4). Деревянные рамы, двери, полы кинотеатра, райкома партии, райисполкома, магазинов и других новостроек в Успенском, Коноково и других населенных пунктах района помнят тепло рук плотника Дмитрия Варфоломеевича Демьяненко. Эти здания до сих пор служат людям. Как-то так получилось, что строитель оказался без своего угла. Женился, как говорят на Кубани, пошел в примаки. Жил с супругой в доме ее родителей. Овдовев, ютился семь лет в хатенке сестры на окраине села. Потом встретил свою Андреевну, Раису Андреевну Салий. Годы берут свое. Дети Раисы Андреевны все чаще предлагают маме перебраться к ним, продать дом, за которым ей все труднее ухаживать. - Вы простите, пожалуйста, что у Варфоломеича сейчас не белые простынки, - извиняется хозяйка, поглаживая крахмальную свежесть постельного белья, прикрывающего ноги старого ветерана. - Раны на ногах у него появились. Мажу вот, а бинтовать врачи не советуют. Нужно, чтоб кожа дышала… Узнав о подарке ветеранам к юбилею Победы, Дмитрий Варфоломеич словно крылья обрел: будет, наконец, своя крыша над головой! Станет и он, хоть напоследок, хозяином. Волнения ожидания не могли не сказаться на здоровье старого фронтовика, стало сильно сдавать сердце. Верная Раиса Андреевна шепчет: «Мои дети, конечно, не бросят его на произвол судьбы. Все-таки 15 лет вместе. Мы понимаем, что ветеранов много, что есть, наверное, проблемы с финансированием. Пусть не День Победы, но хотя бы свои 85 лет встретил бы Варфоломеич в своем углу. Чтобы удобства были при квартире. Тяжело уже ему, бедному, жить с «удобствами» на улице… В доме, где живет сейчас ветеран, автор статьи оказалась в поисках фотографии для видеорепортажа к празднику Победы. Хотелось заснять фронтовика при всех наградах, с гармошкой в руках…
Портрет будет. Один из тех, что украшали когда-то Доску почета на его предприятии. Хочется верить, что будет еще один портрет - в новой квартире, на новоселье. И уж тогда пусть не сыграет - хоть подержит «для истории» гармошку старый солдат. Ведь радость дает силы, дает здоровье. Как хочется пожелать фронтовику Демьяненко радости!
